Записки везучего попаданца - Страница 90

А как бомбардировшики начали их обрабатывать, Володя Геллер по почерку бомбардировщиков, определил, что за штурвалами не Люфтавли, а скорей всего наши (сирену например не включили), вот мы и добавили немцам весь запас мин, что был с собой. Хотя запас мин на фрицев выпустили бы по любому, после бомбардировки из них плохие преследователи, так что можно было уходить спокойно. А тут ваши бойцы вдарили по обалдевшему от бомб и мин врагу, мы поначало тоже, как то удивились, затем смотрим, а ваши половина в немецкой половина в нашей одежде. Да и кричали наше "Ура", а после криков "за Сталина", мы уже поняли кто вы, тут немцы от вас побежали на нас, а у нас пулеметы из мобсклада, вот и чесанули по ним, из трех максимовских стволов, и трех дегтяревских.

Сидим, наблюдаем, ваши начали трофеи собирать, немцы уж разбежались кто-куда, вот я и решил с флагом белым выйти, узнать, кто есть кто

– И много воинских припасов на складе? – вежливо так, спрашиваю я?

– Конечно много, правда, он не был до конца заполнен, но повоевать можно. Товарищ капитан, а давайте к нам в гости?

– Ну что же, можно. Почему бы нет, не только же к фашистам в гости ездить, и улыбаюсь от своей второсортной остроты.

Шлюпке, собственноручно увел колонну на место дислокации, со мной остался взвод бойцов из Ахундовских, и опель-блитц с двумя мотоциклами. По плохонькой проселочной дороге громыхая всеми фибрами души и металлически-деревянной души, блитц довез нас до замаскированного в лесу склада.

Познакомился там с бойцами, но нормально общаться с ними не дает бдительность, ничего Елисеев по ним пройдется с Легостаевым и другими волкодавами. На первый взгляд, все нормальные парни, и майор диверсант, и истребитель Геллер, и много других бойцов.

Кстати, Выкван (который Кузнецов) полез обниматься с Семеновым, оказывается они вместе в диверсионной группе были, 23 июня, при отходе Выкван остался прикрывать, и контуженный попал в плен (в ту нашу колонну). А Семенов с остальными ушел, но уже при взрыве склада ГСМ, группу немцы разбили, сам Семенов раненный попал, к Тухватулину. И мя решили, погостив, пора и честь знать, как бы Старыгин не напинал.

С собой взяли Семенова, Геллера, а Тухватлин остался (нельзя бойцов без командования оставлять). И через час усиленной езды, мы уже были на "отправке".

А там нас встретила только охрана, остальные как они сказали, были на аэродроме (офигеть у нас аэродром, и там 7 самолетов).

А сам пошел к штабу, доложить обо всем Старыгину, зря не послушал охрану, штаб был пуст, полковник, то есть генерал-майор тоже был на аэродроме. Пришлось еще пройтись, боец охраны показал, где обустроен наш аэродром, ба это оказывается, то место, куда мы с Машей по ночам выезжали. Правда, докладывать мне Старыгин не дал, сказал, что все и так знает.

Самолеты уже давно замаскировали, загнали под деревья вручную, и еще сетями прикрыли (сети немецкие, маскировочные). Ну, а бойцы, осматривая освобожденные наши и захваченные немецкие самолеты эйфоризовали по полной. Мне человеку другой эпохи это понять очень трудно, а для них для людей того революционного времени, после катастрофы 22 июня, пощупать плененную немецкую технику, высший кайф. Просто почувствовать, что мы (опять я себя с ними ровняю, простите, они выше, чище, добрей нас были) ничем не хуже гитлеровцев, а даже сильней. Вот ребята с хохотом забирались в кабины юнкерсов, рассматривали их, трогали и даже устроили фотосессию.

Затем меня отозвал Старыгин, и сообщил, что они (все отозванные в Москву) улетают сегодня ночью, и я с взводом охраны провожу их. А я представил ему майора и Геллера, откуда то появился Елисеев, и полковник культурно предложил пройти проверку новичкам. Те как служащие не первый день, сразу согласились, и тройка ушла. А полковник, поздравил меня с тем, что я снова главный в ДОН-16. То есть сегодня ночью я приступлю к самостоятельному командованиюДОН-16 НКВД СССР. А Старыгина и остальных, мы отвезем в пункт "С" где их должен забрать советский самолет, ну и значит надо готовиться.

Через час я оповестил бойцов дежурного взвода и водителей, то есть всех тех, кто будет сопровождать Старыгина, Круминьша, Шлюпке и других к самолету. Наверно спросите, а почему через час, почему не сразу, так Старыгин мне примерно час расписывал, что и как нам предстоит делать теперь. Кстати оказывается я все-таки капитан войск НКВД, а не капитан ГУГБ НКВД, то есть прыгнул всего на звание (разочарование).

Потом устроили торжественные проводы наших товарищей, было сказано много теплых пожеланий, и очень много хороших слов, даже Хельмут наговорил массу вкусного. После окончания торжественного вечера и ужина, мы засобирались в дорогу. И с "отправки", под покровом ночи, в дорогу вышла колонна провожающих и улетающих. В дороге прошло полчаса, и вот мы в точке, теперь ждем самолет, подготовив костры, как и договорено, вслушиваясь с надеждой в небо. Пока тишина, да и до назначенного времени пока еще десять минут, Акмурзин и Босхамджи приготовив, запалили факелы, ну для разжигания костров. Костры приготовлены их сухостоя, и на всякий политы бензином, наконец, время наступило и парни запалили огонь.

В небе зарокотал мотор, на импровизированную аэродромную площадку спустился самолет, выскочивший из аэроплана приземистый и широкоплечий летчик (или там бортмеханик-бортпроводник) попросил быстрее, мол, еле прорвались. Провожая улетающих, обнял каждого, это же братья по оружию, сколько с ними пережито. Когда последний, чудесный латыш Круминьш садился в самолет, со стороны охраны послышались выстрелы.